Вопрос недели: Почему ВЭС в Ульяновской области обойдется «Фортуму» дороже, чем предполагалось?

Потому что таковы реалии госрегулирования сектора ВИЭ в России — требования по локализации производства турбин, расстоянию между ними, дорогам, по которым к ним будут подъезжать сервисные бригады и т.д. О том, почему так случилось, на КЭФ-2017 рассказал Юрий Ерошин, вице-президент по управлению портфелем производства и трейдинга ОАО «Фортум».

Финская Fortum в России – это, прежде всего, обычная тепловая генерирующая компания, в составе которой активы в Западной Сибири (тюменские ТЭЦ-1, ТЭЦ-2 и Няганская ГРЭС) и на Урале (челябинские ТЭЦ-1, ТЭЦ-2, ТЭЦ-3, Челябинская ГРЭС и Аргаяшская ТЭЦ). В стратегии компании на ее сайте указано, что «производство электроэнергии из ВИЭ, в частности, ветрогенерация, — один из ключевых элементов стратегии Fortum». Но российская «дочка» финского энергогиганта движется в этом направлении крайне аккуратно.

Еще в 2015 году она стала единственным победителем в отборе инвестпроектов, претендующих на господдержку ВИЭ в сегменте ветряной генерации. Ветроэлектростанция (ВЭС) «Фортум-Симбирская» в Ульяновской области должна была заработать уже с 1 декабря 2016 года, выдавая в сеть 35 МВт. Но сроки запуска были сдвинуты – станцию запустят в конце этого года (сдвижка на год была возможна), инвестировав в проект порядка 65 млн евро (более 5 млрд рублей, или около 155 тыс. рублей за кВт). «Выработка электроэнергии с низкими выбросами уже давно является ключевой частью стратегии Fortum. Одна из наших основных целей на глобальном уровне – увеличение инвестиций в возобновляемые источники энергии, прежде всего – в гидро-, ветряную и солнечную генерацию. Этот проект является еще одним примером конкретных шагов, предпринимаемых нами на пути развития более чистых, интеллектуальных и эффективных решений в производстве электроэнергии», — заявлял исполнительный вице-президент Fortum, глава российского подразделения компании Александр Чуваев.

В числе проектов, реализуемых в рамках государственного стимулирования развития возобновляемой энергетики, «Фортум» является в некотором смысле первопроходцем. Лишь в прошлом году в этот сегмент ворвалась «ВетроОГК» (входящая в ОТЭК «Росатома»), которая не только планирует построить в стране до 610 МВт ветровой генерации, но и занять нишу в производстве узлов и агрегатов ВЭУ, в том числе лопастей, в объеме не менее 250 МВт в год (производить их планируется на мощностях предприятий госкорпорации АО «Атомэнергомаш» и UMATEX Group, технологическим партнером выбрана голландская Lagerwey). Объекты «ВетроОГК», победившие в конкурсе 2016 года, обойдутся дешевле, чем ульяновская ВЭС: в Адыгее — 141,4 тыс. рублей за кВт, в Краснодарском крае — примерно в 134 тыс. рублей за кВт.

По оценкам компании «Русский ветер», программа поддержки сегмента через механизм ДПМ на ВИЭ при скромном по мировым меркам объеме вводов в 3,35 ГВт до 2024 года потребует 600 млрд рублей инвестиций. Из них до 350 млрд рублей пойдет на оборудование и услуги отечественного производства, что вызвано требованиями к 65%-ной локализации. В отличие от солнечной энергетики, где безусловным лидером выступает ГК «Хевел» (СП «Реновы» и «Роснано»), к сегменту ветра интерес проявляют крупные игроки. Кроме «Росатома» и «Фортума», в их число не против войти и итальянская «Энел Россия». Впрочем, интерес иностранных инвесторов к сектору издание Ulgrad.ru в конце прошлого года описывало цинично и просто: «Если забыть про требования локализации, то бизнес-план проекта (ВЭС «Фортум-Симбирская» — прим. «Кислород.ЛАЙФ») выглядит нехитрым — послужить в роли банка, то есть взять кредит в Европе под 2-3%, закупить генераторы в Китае, купить участок, нанять подрядчика в Ульяновске, поставить ВЭС и ждать обещанной государством 14% доходности, наслаждаясь ролью «священной коровы», опекаемой региональными властями и лично губернатором».

Однако у «Фортума» планы все же выглядели не столь просто и скромно. В конце прошлого года компания подписала меморандум с «Роснано», в котором заявила о весьма туманных планах строительства «парка ветрогенерирующих мощностей в течение ближайших лет общей мощностью в несколько сотен мегаватт». Но те сложности, с которыми финны столкнулись при возведении всего лишь 35 МВт в Ульяновской области, могут на этих масштабных планах поставить если не жирный крест, то как минимум знак вопроса.

О части сложностей на одном из круглых столов в рамках КЭФ-2017 рассказал Юрий Ерошин. Начал он с описания того, каким будет первый в России полномасштабный ветропарк «Фортума». На 85 га, что сопоставимо с площадью 120 футбольных полей, поставят всего 14 турбин – каждая на 2,5 МВт. Высота башни составит примерно 88 метров, длина лопасти – 55 метров. Расстояние между соседними турбинами – около 500 метров, а протяженность автодорог по территории ветропарка – 16 км.

Можно поразится таким масштабам при довольно скромной мощности парка. Но, по словам Ерошина, все это сделано не потому, что «Фортум» любит большие пространства или по-своему воспринимает российское понятие «просторов». Таковы – требования законодательства РФ, которые, констатировал Ерошин, «одни из самых сложных в мире для развития ветроэнергетики». Топ-менеджер «Фортума», как выпускник российского энергетического вуза, еще может объяснить, зачем в нашей стране ввели одни из самых жестких в мире требований по локализации ветрогенирующего оборудования: «Развитие высокотехнологичного производства – это нормально, и это можно понять». Хотя, по оценкам «Фортума», за счет локализации ветровая турбина сразу же становится на 40% дороже, чем ее аналоги за границей.

Но вот другие жесткие требования понять, а тем более – простить, намного сложнее. Например, зачем в регламентах прописано двойное подключение ВЭС в электросети? По сути, инвестор обязан проложить от ветропарка две независимых ЛЭП, которые мало того что стоят денег, но также требуют средств на обслуживание. «Зачем? Вероятность безветренной погоды и остановка выработки электроэнергии из-за этого у ветропарка значительно выше, чем вероятность, что одно из подключений будет в ремонте или отключено из-за аварии», — задавался вопросом Ерошин.

Явно избыточными выглядят и требования по качеству дорог на территории ветропарка. Дело в том, что 16 км в парке «Фортума» в Ульяновской области будут построены не потому, что собственники мечтают рассекать между лопастями на скоростных карах. Хотя, при желании, это можно будет делать – дороги требуется прокладывать большой ширины и с качественной конструкцией автодорожного полотна. В итоге, рассчитали в «Фортум», на 1 МВт установленной мощности ветропарка требуется примерно 500 метров автодорог!

Если экстраполировать эти требования на те 3,35 ГВт ветра, которые должны быть построены в России в рамках ДПМ на ВИЭ, то получится, что в ближайшие годы в стране появится около 2 тыс. км трасс с явно завышенными и фактически не нужными характеристикам. По которым никто не будет ездить! Ну, проедет там два раза в год автомобиль сервисной службы — и все, остальное время дорога будет стоять пустая. И лишь шелест ветротурбин будет скрашивать ее одиночество…

Что такое две тысячи километров на все ветропарки? «Это больше, чем объем строительства дорог с твердым покрытием в большинстве регионов России», — констатировал Ерошин. В итоге к тем 40%, что добавляет к цене турбины локализация ее производства, накручивается еще минимум 25% удорожания за счет избыточных требований по схеме выдачи мощности, 20% — за счет явно несуразных требований по дорожному строительству. И еще 10% можно приплюсовать за счет прочих затрат (регулирование частоты, учет электроэнергии, персонал, телемеханика и связь). «В итоге стоимость ветротурбины в России становится примерно в два раза выше, чем в мире – только за счет особенностей нашего внутренного законодательства», — резюмировал Юрий Ерошин.

В кулуарах КЭФ-2017 топ-менеджер «Фортума» говорил, что на самом деле компания столкнулось с гораздо большим количеством трудно объяснимых, а иногда и абсурдных требований. Правда, рассказывать об этом он не стал, направив «Кислород.ЛАЙФ» в пресс-службу. Там нам тоже ничего не ответили. Но даже из того, что Юрий Ерошин озвучил в своем выступлении, можно сделать соответствующие выводы. «Мы, конечно, заплатим эти избыточные деньги и введем этот ветропарк в эксплуатацию. Но там всего 35 МВт. И понятно, что 350 МВт с такими затратами построить будет уже намного более затруднительно», — добавил Ерошин.
Тем временем…

Fortum собирается составить конкуренцию подконтрольному «Ростеху» фонду «РТ-Инвест» в конкурсе на строительство мусоросжигающей ТЭС в Татарстане мощностью до 55 МВт, который «Администратор торговой системы» (АТС, проводит торги на оптовом энергорынке) планирует провести до 15 июня. Об этом пишет газета «Коммерсант». Эта ТЭС станет одним из пяти проектов (еще четыре — в Подмосковье), которым обещан гарантированный возврат инвестиций по ДПМ на ВИЭ (для чего сжигание мусора было включено в число возобновляемых источников генерации). ТЭС в Казани должна быть запущена в декабре 2022 года, объем переработки — более 550 тыс. тонн отходов в год. В Скандинавии и Балтии Fortum управляет объектами по энергоутилизации отходов мощностью более 1 млн тонн в год, и компания «готова применять данный опыт для рассматриваемого проекта в Татарстане». У Fortum есть такие ТЭС в Клайпеде и Стокгольме, еще две ТЭС на отходах лесной промышленности в Финляндии. По оценке Натальи Пороховой из АКРА, стоимость строительства ТЭС в Татарстане может составить 21 млрд рублей, базовая доходность проектов ДПМ — 12%.